Георгий Иванович Щербина — известный театровед, статью, которого мы предлагаем сегодня вашему вниманию, хорошо вам известен: в 20...году на страницах «ФиС» в нескольких номерах был опубликован его большой материал, в котором он рассказал историю своего выздоровления после перенесенного инфаркта, поделившись одновременно неординарными размышлениями о жизни, судьбе и природе чуда. Эта история вызвала тогда огромный интерес, что, наверное, и натолкнуло нас на мысль посвятить одну из книг нашей серии «ФиС»: Золотая Библиотека Здоровья» оздоровлению сердца. Этой книгой стал сборник «Новые методики исцеления-4», в который и включен рассказ Георгия Ивановича о своей борьбе с последствиями инфаркта, случившегося более 25 лет назад…
А жизнь после восстановления — активная, наполненная интересными делами и творчеством — продолжалась, но вот Георгий Иванович столкнулся с новым страшным диагнозом — онкологией. И только теперь, когда избавился от него, решил поделиться с нами еще одной историей своего выздоровления.
Честно говоря, поначалу она нам показалась рождественской сказкой со счастливым концом, тем более что в момент, когда мы получили материал Г.И. Щербины, готовили к печати этот январский, номер журнала. Но вчитавшись, поняли, что эта почти детективная история высвечивает много серьезных проблем: например, как реагировать на тяжелый диагноз, насколько доверять квалификации и порядочности врачей, в какой мере опираться на собственные силы или полагаться на проведение... Всё это заставляет нас опять задуматься о жизни и судьбе, а еще о том, что же случилось с Георгием Ивановичем: чудо или банальная разводка. Судите сами.
По какой-то случайности в ноябре 2012 года помимо обычных анализов крови мне сделали анализ и на ПСА (простатический специфический антиген), оказавшийся повышенным. Что это означает, мне объяснил уролог, направив в больницу на биопсию простаты. Мало того, что процедура эта была крайне болезненной, так она показала еще и положительный результат.
Далее — в диспансер к онкологу, тот отправил меня на перепроверку в онкоцентр, но не в саму больницу, а в некую платную поликлинику или лабораторию, приютившуюся на задворках онкоцентра. Там, изучив мои кровные выщипы, подтвердили диагноз: злокачественная опухоль. С этим диагнозом я снова отправился в диспансер к тому же врачу. Надо сказать, что, к удивлению окружающих, я отнесся к такому страшному известию совершенно спокойно, ибо не чувствовал никакой опасности, во мне жила некая уверенность, что эта напасть не моя, она должна каким-то образом исчезнуть.
Однако, опасаясь, как бы мне не предложили оперативного вмешательства, робко спросил онколога: «Ведь операция мне противопоказана из-за инфаркта и аневризмы в сердце?» Оторвавшись от изучения моей медицинской карты, он раздраженно произнес: «Да вам вообще ничего нельзя делать!» А потом, поразмыслив, сказал, что опухоль моя в начальной стадии, расти будет медленно и, учитывая мой возраст (мне тогда перевалило за 85), она не успеет причинить особых неприятностей, то есть до своей кончины специфических болей я, вероятно, испытать не успею. На учет меня поставят и регулярно будут проверять. Так что ждите, скоро вас вызовем.
Такая позиция была близка моему оптимизму. Но когда над этим поглубже задумался, то понял: его расчет строится на убеждении, что я и так долго не протяну. С подобным подходом к моей судьбе я уже не раз сталкивался, но, следуя словам Константина Симонова «всем смертям назло», я упрямо продолжаю жить и имею некоторые основания предполагать, что впереди у меня еще немало лет. А потому, вспомнив, что под лежачий камень вода не течет, решил: пора действовать. Но как? Понимал, что бороться с недугом должен я сам, и я на это настроен, но необходима помощь. Врачи бессильны, значит, нужны другие, более могущественные силы. Для меня это Подсознание и Ангел-хранитель. К ним-то и стал мысленно взывать о помощи. Честно говоря, особых надежд не питал и жил своей обычной вполне размеренной жизнью... до 22 февраля.
В тот вечер, вернее сказать ночь, я ложился спать, уже предвкушая радость от того, что на следующий день поеду к брату отмечать праздник. Но вдруг ни с того ни с сего резко усилилось сердцебиение и начались нестерпимые боли в сердце. Я перепробовал все имевшиеся лекарства — ничто не помогло. Тонометр отказался измерять давление и пульс: видимо, на такой бешеный ритм он не был рассчитан. Померил пульс пальцами: за 15 секунд насчитал около 40 ударов, это почти 160 в минуту. Такого мое и без того израненное сердце может не выдержать. Вызвал «скорую», открыл все двери и лег на кровать, корчась от боли.
«Скорая» приехала быстро. Бригада возилась со мной часа полтора: поставили катетер, капельницу, периодически снимали кардиограмму. Добились лишь незначительного облегчения. Надо везти в больницу. Их диагноз — мерцательная аритмия. Не позволяя мне подняться с постели, натянули на меня домашние штаны, носки, рубашку, тапочки, куртку и спустили на носилках к машине. Там подвесили капельницу, зачем-то подключили кислородную маску и, наконец, поехали.
В машине — холод собачий, и я основательно замерз. В больнице мне тоже долго согреться не давали: в холле перед лифтами раздели, переложили на каталку, потом дежурный хирург долго выговаривал врачу «скорой», а она стояла с виноватым видом. Вероятно, потому, что распознала инфаркт, при котором нужно было срочно везти в больницу, а не заниматься самодеятельностью.
Когда на другой день, пообвыкнув в отделении реанимации, похожем больше на предбанник морга, нежели на больничную палату, ибо все лежат голые в одних трусах и не могут ни встать, ни сесть. Так вот, пообвыкнув, задумался, с чего бы это такие наказания? Вспомнились пословицы: «Беда никогда не приходит одна», «Пришла беда — отворяй ворота». А «ворота» отворились снова: стало трудно дышать, в груди всё клокотало и температура — 38. Срочно привезли рентгеновский аппарат, сделали снимок, на другой день снова. Вроде бы воспаления легких не нашли, но каждые утро и вечер подвешивали дополнительную капельницу с антибиотиком, хотя хрипов больше не было и температура не поднималась. А диагноз другой: «острый повторный передний инфаркт миокарда от 22. 02 .2013 г., осложненный пароксизмом фибрилляции предсердий», так что не зря я опасался этой фибрилляции, сердце и, правда, не выдержало.
В этом диагнозе не было ничего неожиданного. Полным сюрпризом оказалось другое заключение, которое сообщила мне лечащий врач через пару недель перед выпиской: «Все последние анализы крови показали, что у вас нет злокачественной опухоли. ПСА — в норме».
Уже дома я стал соображать. Ведь никаких предпосылок, никакой провокации для нового инфаркта спустя 26 лет с моей стороны не было. Результаты биопсии тоже дважды подтверждались. Предпосылка была лишь одна — моя просьба избавить меня от злокачественной опухоли. Увы, сделать это оказалось вовсе не так просто. Понадобилась шоковая терапия, дабы мобилизовать все силы организма на выживание, вероятно, потребовалась и помощь антибиотиков, ради чего на один день появились хрипы, температура…
Изложенное объяснение чудесного избавления от зловредной опухоли мне представлялось вполне убедительным, особенно в свете известных мне примеров спасительного вмешательства подсознания в судьбу некоторых людей, попавших в критическую ситуацию. И всё же иной раз возникало сомнение: а может, мальчика-то и не было, может, произошла ошибка в диагнозе? Но потом вспоминал, как возил стекляшки с выщипами из простаты в онкоцентр на дополнительную проверку. Там подтвердили диагноз и просили сообщить об этом онкологу. Но в официальном документе, что мне вручили, о подтверждении диагноза не было ни слова. Собственно, этот факт и будил во мне некоторые сомнения. Спустя месяцы добавилось еще одно веское основание для сомнений: из онкологического диспансера мне никто так и не позвонил, про меня просто забыли! Но почему?
Свои сомнения я упорно отгонял: ведь был объективный показатель — повышенный ПСА. Упорствовал до тех пор, пока не услышал по телевизору историю о том, как судили одного врача, который чуть не погубил пациента, отправив его на операцию опухоли и химиотерапию лишь на основании анализа на ПСА. Опухоль оказалась доброкачественной, а здоровье пациента — подорванным. Выяснилось, что врач не удосужился спросить у больного, не пил ли он накануне анализа какой-либо алкогольный напиток. Врач должен был знать, что наличие даже небольшого количества алкоголя в крови тоже увеличивает показатель ПСА.
И тут я стал заново анализировать свою ситуацию. Уролог в поликлинике меня не спросил про алкоголь, наверное, просто не знал. Я тоже. Не веря, что заболел раком, через месяц снова сдал кровь на анализ и снова ПСА повышен, хотя и в меньшей степени. Каюсь, оба раза накануне вечером выпивал немного коньяка.
Но если так, то и биопсия не должна была давать положительный результат. А врач, молодой упитанный очкарик, которого я видел раза два во время обхода заведующей отделением больных нашей палаты, вручил мне выписку, в которой значилось, что опухоль злокачественная. Загадка. Потом, получив стекляшки с выщипами, я отнес их в платную лабораторию при нашем главном онкоцентре на перепроверку. Меня тогда несколько удивило, что на двух стекляшках оказалось лишь 4 выщипа, тогда как из меня вырвали 8. Решил, что так и надо. Через день, придя за результатом, снова удивился, ибо на бланке заключения не было проставлено ни «да», ни «нет», но лаборантка сказала: «Результат подтвердился, передайте это онкологу в диспансере». А тот обещал оставить под постоянным наблюдением и посулил скоро вызвать. Но всю документацию: анализы, медицинские заключения забрал.
На этом история злокачественной опухоли закончилась. Как будто ее и не было. Теперь я думаю, что ее и на самом деле не было. Просто на линии больница — лаборатория — диспансер действует налаженная система отъема денег у перепуганных пациентов. Понятно, что любой человек, узнав, что болен раком, отдаст последние деньги, чтобы вылечиться. Со мной этот номер не прошел. Во-первых, я явно не испытывал страха, а во-вторых, меня и запугивать-то было нечем — любое вмешательство в мой организм, будь то операция или «химия», противопоказано. Поэтому онколог отобрал у меня все анализы и заключения. И, как говорится, концы в воду.
Так какому варианту отдать предпочтение? Я бы предпочел чудо!
Георгий ЩЕРБИНА
Статья из журнала «ФИС»
Сообщения
Комментариев нет:
Отправить комментарий